День 5.

Надо отдать должное самому себе: я до Рена не докапывался. Даже поползновений не было. Быть может, всё дело в том, что он ходил насупленный и нервно сжимал своё гуандао? Что-то я слишком часто отмечаю его нервную нестабильность. Может, ему на день рождения успокоительного подарить? Хотя вряд ли агрессивного холерика чем-нибудь усмиришь.
На этот раз не повезло Рю. Он пел песенку, фальшивил и, вследствие этого, лишился своего элвисовского чубчика. После такого потрясения он поныл и впал в прострацию. Долго просил меня успокоить Рена. А я чё, крайний что ли? Нет, я – совесть нашего маленького коллектива, будь она неладна. Пришлось предано и нежно посмотреть Рену в глаза и сказать:
- Ну, зачем ты так?
- Он меня достал. – Рен поджал губы, отвернулся и ушёл в себя. До конца дня я от него вообще больше ничего не слышал. Нам нужен какой-нибудь мальчик для битья. Точнее, не нам, а Рену.

Чёрт! Снова дежурство. Выбираюсь из цепких лапок Рю, беру меч и устраиваюсь на камне, рядом с которым мы остановились.
Чем бы себя занять? Может, в крестики-нолики с Амидамару поиграть?
Этот гад выиграл меня десять раз! Мог бы сделать для меня скидку. Мне же не шестьсот двадцать четыре года! А всего лишь четырнадцать. Это ж на сколько он старше меня получается? Мхм… надо было ходить в школу. А то я и сдачу в магазине посчитать не смогу… Так, на шестьсот десять лет он меня старше. Наверняка, всё это время он тренировался в крестики-нолики играть!
Ладно, надо придумать ещё что-то. Эх… ну почему моим проводником является скучный меч? С ним же не поиграешь… Надо было брать какого-нибудь солдатика или куклу самурая. Тогда бы мы с Амидамару могли в войнушку поиграть.
Интересно, а на Оракуле есть какие-нибудь игрушки?.. И почему они не приложили инструкцию по применению?! Не всегда же Силва будет рассказывать куда надо нажать!
Ой! Время будить Рю!

День 7.

Скоро должен показаться город! Я уверен! И неважно, что на карте нет никакого города.

День 9.

Ну где же город?

День 15.

Как? Ещё не город?

День 17.

Город? Это не город. Это мираж. Что?! Это Город?! Ренни, чего мы ждём?! Быстрее туда!!!

Наконец-то!!! Цивилизация!!! Можно помыться, поспать, поесть, погулять… Много чего можно!!! Вот только денег на это «много чего» нет. Сначала нужно снять номер. На два дня, потом – нужно затариться продуктами в дорогу. И ещё чего-то тоже надо. Но нам об этом сообщит Рен.
Хотели снять четыре одноместных номера. Нет. Два обычных двухместных, с ДВУМЯ кроватями – тоже нет. Остались только номера для молодожёнов. Чудненько… Рен меня угробит, когда узнает. Вот честно. Я уже начинаю бояться.
Открываю дверь. Чёрт!!! Рен меня точно угробит!!! Кровать со спинкой в форме сердечка, одно длинной подушкой и кучей маленьких в форме опять-таки сердечек. На прикраватных тумбочках стоят розовые абажурчики. Какая пакость. Так, а это что такое?! Нет… Рен меня не убьёт… Сначала он будет меня пытать, потом расчленит, потом нашпигует меня разными острыми предметами, потом, когда я истеку кровью, он меня кремирует, а на пепле попрыгает. Потому что на тумбочках лежат презервативы.
Ну, что делать? Судьба у нас такой, видимо. Пошёл искать друзей.

Судя по воплям Хоро и Рю, они не в восторге от номера. Ой, что сейчас будет… Открываю дверь и с трепетом отхожу от Рена подальше.  Он меня удивил: он окинул номер взглядом, пожал плечами и направился в душ.
Стоп. А где же показательная казнь в стиле Тао? А где истеричные вопли и размахивание гуандао? Вообще, где тот Рен, которого я знаю?!
- Молодой Хозяин в депрессии и апатии… Он уже почти месяц не может нормально спать, поэтому состояния возбуждения часто сменяются полной апатией… - Басон грустно покачал головой. Ну или тем, что ею является у шарика эктоплазмы.
Дверь душа скрипнула, открываясь. Из ванной вышел Рен. Весь мокрый, с синими губами и абсолютно ничего не выражающими глазами.
- Я закончил, можешь идти мыться. – После чего Рен просто свалился на кровать и мгновенно уснул.
Спрашивается: и чего этот дурак с собой делает? То, что он в апатии не даёт ему права заболеть! Надо бы его укрыть. Пока достаю из-под его нелёгкой тушки одеяло, случайно дотрагиваюсь до его кожи. О, Боги! И что это он удумал?! Мыться ледяной водой! Так вот почему у него такие синие-синие, почти фиолетовые губы. Чёрт! И что мне теперь с ним делать?!
Даже если я его закутаю в десятки одеял, он не сможет согреться, потому что температура кожи низкая. Тааак. Надо бы его чем-нибудь растереть. Например, спиртом. Но где я возьму спирт? В голове начинают мелькать обрывки информации, которой начинял меня Манта. Ага! Вот оно!
«Нет ничего теплее человеческого тела! Если кто-то из вас замёрзнет так, что одежда и одеяла не спасут, делай вот что: полностью раздень несчастного; разденься сам; обними потерпевшего так, чтобы был как можно больший контакт кожи с кожей, и осторожно начинай растирать обмороженные участки тела. Все участки тела. Да, Йо. И «там» тоже. Ты же не хочешь, чтобы у потерпевшего возникли проблемы с мочеполовой системой?! Но запомни: сначала осторожно, а потом всё интенсивнее, чтобы кровь начала бегать по жилам. Ясно?»
О, Боги! Так. Я сам сейчас холодный. Нужно быстро-быстро принять горячий душ и пристраиваться рядом с потерпевшим. 

Чёрт! Какой же потерпевший холодный!.. Ну не могу я думать, что голый я буду обнимать голого Рена и при этом буду растирать его кожу.
Так. Ладно, я лёг. Обнял. Теперь надо прижаться сильнее. Чёрт! Ну это ж надо было столько проблем разом создать?! Ладно. Я прижал его к себе. Он не просыпается. Ну и хорошо. А то ещё что-нибудь не то подумает.
Что там дальше по плану?.. Да, растирание. По идее, надо начать с лица. Так? Как там Манта говорил? Сначала – осторожно. Начинаю растирать щёки и губы. Точнее, растиранием это сложно назвать. Я просто круговыми движениями массирую потерпевшему лицо. Кошмар! Вот он проснётся, почувствует, что я делаю, и снесёт мне крышу. Ладно, с лицом я закончил.
Теперь – шея. Ну почему у него такая нежная кожа: совсем не огрубевшая от тренировок? Стоп, это же шея. Естественно она не огрубеет. На какое-то мгновение мне хочется прижаться к ней губами. Что?! Я не гей. Вроде бы. У меня и невеста есть. Ладно, шею я закончил растирать. Теперь – торс. Пожалуй, самое сложное.
Так, абстрагируемся. Надо просто растирать ладонями. И всё. Надо же, у него на груди сеть мелких шрамов, которые не доступны взгляду, но очень даже доступны пальцам. Интересно, откуда они? Так… с грудью закончили, так ведь? Теперь – мышцы пресса.
По-моему, он просыпается. И точно. Ну всё,  от меня сейчас одна икебана останется. Рен мгновенно ориентируется в ситуации:
- Йо? Что ты делаешь? – Его голос дрожит. Ага, конечно, не фиг морозиться в душе.
- Согреваю тебя, идиот.
- Зачем? – Нет, я был не прав. Он не мгновенно ориентируется. Он тормозит.
- Да затем, что кто-то, не будем показывать пальцем, заморозил себя в душе и теперь нуждается в дополнительном тепле. А мне Манта на эту тему прочитал целую лекцию, когда готовил меня к поездке.
- М… ясно. – Он умолкает, а я продолжаю своё занятие.
Интересно, а то, что у него такие сильные мышцы, никак не повлияет на процесс растирания? В смысле, не надо ли сильнее нажимать? Наверное, нет. Ладно, на сейчас хватит, а потом видно будет. Надо спускаться ниже. А как себя заставить?
Значит так, сначала бедро, может, мне так легче будет? У него, что, всё тело шрамами покрыто? Наверное, да.
- Йо… перестань, я уже согрелся.
- Нет. Ты ещё не согрелся.
- Всё равно перестань. – Рен не просто говорит, нет… он приказывает.
- Но почему?
- Да потому что я – гей, идиот ты наивный! – Он вырывается из моих рук и скидывает одеяло. Ух ты. Я ещё никогда не видел эрегированный член другого мужчины так близко. И по одну со мной сторону от экрана. – И твои действия меня возбуждают.
- Ну что ж… зато кровь уже забегала по твоим сосудам… - А что ещё я могу сказать? Что ещё можно сказать возбуждённому парню, который только что вырвался из твоих почти-объятий с силой дикого животного? Ну, вот я и сделал соответствующие выводы.
Рен начинает ржать, как безумный. И чего такого смешного? Он откидывается на подушку, не прекращая своей истерики.
- Рен… ты чего?
- Какой же ты слепой, Йо… Забудь. – Он мгновенно успокаивается, укрывается одеялом и отворачивается от меня.
- А вот и не забуду… - Шепчу ему на ухо, после чего прижимаюсь губами к его соблазнительной шее. Интересно, с каких это пор она стала для меня соблазнительной?
- Йо, ты провоцируешь меня. – Он спокоен, как тысяча буддистов. Или хочет таковым казаться.
- Я знаю.
- Сам потом жалеть будешь.
- Я знаю.
- Ну, и пошёл ты. – Он закрывает глаза и прячет лицо в сгибе локтя.
Странный он какой-то. Я обнимаю его и утыкаюсь лицом между лопаток. Он напрягся и сделал попытку отползти на самый край постели. Я его не пустил.
По-моему, он так и не уснул.

Отредактировано Joe (2008-10-16 11:47:40)

Естественно) Во сне возможно всякое;) *я ж не законченный маразматик, чтобы заставлять такого перса, как Рен, рыдать аки плакальщица на похоронах. Да ещё и в трезвом уме и здравой памяти моего любимчика*

Естественно) Это ещё не конец) У меня же статус стоит: в работе. А вывесил только потому, что жду, вдруг комп помрёт...

День 18.

Ну вот. Он меня теперь избегает. Он что думает, что может просто так легко и просто мне мозги пудрить?! Сначала оставить в непонятках маяться от бессонницы, а потом просто сбегать при каждом удобном случае? Ну, нет… Пока не узнаю, что он имел в виду, не отстану! Хе-хе-хе. А нам ведь надо ещё одну ночь вместе провести…

Ближе к вечеру Рен куда-то ушёл, ничего не объяснив, никому ничего не сказав. Я знал, что идти за ним бесполезно и опасно для здоровья, поэтому сидел и ждал его в номере. Ну, просто жёнушка верная. Я не волновался. Я слишком хорошо знаю Рена, чтобы сидеть, как на иголках. Таких мастеров боевых искусств в одном поколении и двоих не сыскать. А ждал я его, чтобы поговорить.
Часы на Оракуле показали начало первого. Он что, решил вообще не возвращаться? Надеюсь, нет.
Он припёрся только к часу ночи! Нет, ну как это называется? Ещё и удивился, что я его жду:
- Йо? Ты почему не спишь? – Ох, какие мы удивлённые! Можно подумать, он не знает!
- Тебя жду. – Разговаривать приходится шёпотом. А кричать шёпотом – очень сложно. А не вопить я не могу: как иначе можно выразить всю бурю своих эмоций?
- Зачем? – Ну что за глупый вопрос?!
- Потому что ты меня избегаешь, а нам надо поговорить.
- Нам не о чем разговаривать.
- Это ты так думаешь. – Это препирательство меня уже начинает бесить.
Рен пожимает плечами и начинает переодеваться в гостиничный халат. Мне нравится за ним наблюдать. Смотреть, как перекатываются мускулы под кожей, любоваться игрой света и тени на коже, вспоминать, какой он на ощупь…
Когда он начал стягивать свои шаровары, я не удержался, подошёл к нему сзади и обнял, прижимаясь губами к плечу.
- Йо. Ты опять меня провоцируешь.
- Я знаю. – У меня появилось стойкое ощущение déjà vu.
- И наутро ты будешь жалеть.
- Я знаю.
- Ну так и отвали от меня. – Он снова вырывается и продолжает процесс переодевания.
И тут меня будто пыльным мешком огрели. Я понял, почему он так сопротивляется!
- Рен, а я понял.
- Да неужели! У тебя вдруг мозг ожил? И что же за откровение на тебя снизошло?
- Ты… - Если я скажу, что он боится, он меня угробит. – Ты не хочешь, чтобы я жалел.
- Вау. Ты поразил меня, Асакура, точностью своих выводов. – Он никогда не называл меня по фамилии. Даже обидно становится. – Для тебя, наивного гетера, всё кажется таким прекрасным и необычным, что ты готов переспать с парнем просто ради интереса. А назавтра ты побежишь к Анне, потащишь её под венец, наражаешь кучку таких же безмозглых, как и ты, детей, а потом до конца жизни будешь охать и ахать, вспоминая шальную молодость. Я же, к твоему сведению, жениться не собираюсь вообще. Только лишь потому, что у девушек нету члена, который можно было бы сжать в ладони. У них все формы слишком мягкие, нету никаких углов. И на анальный секс они не соглашаются. Вот и всё, Асакура. Такой… - мне надоедает слушать его монотонную речь, и я целую его. Всего лишь мягко притрагиваюсь к его губам своими, а он моментально замолчал. Изумлён, что ли?
- Я не буду жалеть. И, кроме того, если я не попробую с парнем, как я узнаю, что я гей?
- Если ты не выявил это до тринадцати лет, считай, что ты стопроцентный гетер.
- А как же би?
- Лицемеры. – Рен как-то странно фыркает. – Они таковы, потому что это удобно. Сам посуди: если геи заполонят мир, они и туда впишутся; а если документальные гетеры изживут альтернативные семьи – они и туда влезут.
- Не будь так категоричен. Идёшь спать? Уже два часа ночи. – Я выключаю розовые абажурчики и забираюсь под одеяло. Рен сначала пошёл в ванную. Он что, оттягивает неизбежное?
Через какое-то время я услышал скрип двери и еле уловимый шорох халата. Рен поразительно тихо ходит. Через пару мгновений кровать заскрипела и прогнулась под весом его тела. Я сразу же вспомнил, как растирал его. Чёрт! Я чуть не подумал "ласкал".
Рен снова отворачивается от меня. Наивный! Он даже не представляет, как удобно спать, уткнувшись ему в спину. Я притягиваю его к себе поближе, он негодующе сопит и пытается отвертеться.
- Не пущу.
- Йо…
- Я знаю, что провоцирую. Но я понял страшную вещь…
- Мда? И какую же? – Наверняка, он ухмыляется в стиле "ты-своими-мозгами-ни-хрена-не-поймёшь".
- Страшную… Я утром буду жалеть, если не займусь с тобой безудержным сексом прямо сейчас.
- Что? – А вот сейчас он, наверняка, изумлённо распахнул свои прекрасные гляделки.
- Ты слышал.
- Как ты меня достал, Асакура. – Он совершает какой-то абсолютно непонятный манёвр, и я оказываюсь под ним. – Я сверху.

Я понял. Я гей. Ведь именно поэтому мне до безумия приятны ласки Рена? Когда он прокладывает дорожку из поцелуев от шеи к паху. Я закусываю губу, чтобы не стонать до бесстыдного громко. Рен переворачивает меня на живот и начинает круговыми движениями ласкать мои плечи и спину. Потом он спускается языком вдоль позвоночника. Стоп! КУДА он язык засунул?! Слышится лёгкий смешок – злорадствует над моей неопытностью, гадёныш.
Он встаёт и уходит в ванну. Он что, решил просто так всё и бросить? Неприятное чувство, будто только что предали.
Через какое-то время он возвращается, неся в руках какой-то тюбик, похожий на гостиничный крем для рук. Зачем ему это? Он снова склоняется надо мной и шепчет:
- Будет немного прохладно… - Прохладно?! Да у меня такое ощущение, будто Хоро заморозил мою задницу. И я сообщаю это протяжным стоном.
Снова слышится лёгкий смешок. А потом в меня начинает что-то проникать. Что это? Похоже на палец. Приятно… Очень приятно. Но так медленно. В нетерпении я подаюсь навстречу приятным ощущениям. Рен снова смеётся – я решаю, что этот звук мне нравится.
Ко второму пальцу добавляется второй, а затем третий. Ощущения, конечно, приятные… но не фонтан.
- Ну, думаю ты готов… - Готов к чему? Рен нависает надо мной на руках. В то место, которое я всегда считал выходом, но которое оказалось входом что-то упирается. И начинает медленно проникать в меня. – Слушай мой голос. Отвлекись от всего, существуешь только ты и мой голос.
Я стараюсь послушаться и отвлечься от всего, кроме этого приятного звука, который хочется закупорить в бутылках и хранить, как драгоценное вино.
- Постарайся понять, что я тебе буду говорить. – И Рен начинает что-то лопотать по-китайски. Встречаются какие-то отдельные слова, которые я могу понять. Но остальное не поддаётся расшифровке.
Когда Рен смолкает, я понимаю, что он полностью прижался к моей спине:
- Ну, теперь ты точно готов. – Я всё ещё хочу узнать, к чему именно, но не успеваю сформулировать вопрос, потому что Рен начинает двигаться. Никогда бы не подумал, что  задница – такой чувствительный орган. Боги! Как это приятно. Настолько приятно, что я начинаю двигаться в такт с Реном.
И тут свершилось сразу две вещи. Во-первых, он изменил угол проникновения и задел что-то очень чувствительное внутри меня; а во-вторых, он сжал рукой мой член. И я не выдержал! Слишком много ощущений для наивного девственника в его первый раз.
Я, наверное, очень громко застонал и кончил, прогнувшись в спине. Я всё ещё не мог успокоить дыхание и бешено колотящееся сердце, когда Рен снова задвигался. Сначала медленно, а потом – всё быстрее. Он дышал, как загнанная лошадь, и, наверняка, кусал себе губы, чтобы не застонать. А потом он кончил. Странное чувство: будто внутри меня началось мини-извержение вулкана. Рен аккуратно вышел из меня и лёг рядом, снова спиной ко мне.
Ну уж нет! Я резко разворачиваю его к себе лицом и целую. Он снова изумлён. Я с трудом отрываюсь от его мягких губ, на которых чувствуется вкус крови, и говорю:
- Теперь я тебя не отпущу. – Не знаю, почему я сказал именно это. Но я же крайне редко думаю, что говорю. В основном – говорю, что думаю.
Рен ухмыляется:
- Ну, попробуй.
Я довольно улыбаюсь и устраиваюсь у него на груди.

Просыпаюсь я поздно. И снова один. Мне опять до безумия обидно. Я поплёлся умываться. Потом – спустился на поздний завтрак. Потом – заглянул к Хоро и Рю. Они всё ещё спали. Я чувствовал себя каким-то брошенным и неприкаянным.
Позвал Амидамару с крыши. Он не спустился. Басон, наверняка, с Реном куда-то ушёл. Эх… жизнь моя жестянка.
Вернулся в номер. Постель уже успели заправить.
Ну куда же Рен мог пойти?! Опять предаваться убогим рефлексиям?
Он вернулся только ближе к трём часам дня. Зашёл, как ни в чём не бывало и уселся в кресло. Окинул меня взглядом и спросил:
- Такое скорбное лицо. Неужели всё же жалеешь? – И насмешливо изогнул бровь.
- Жалею?! – Я чувствую, как у меня начинается истерика. – Конечно, я жалею!!! Потому что, проснувшись, не обнаружил тебя в постели!!! Потому что искал тебя везде, где только можно было, и не нашёл!!! Потому что ты возвращаешься и с абсолютно спокойной рожей спрашиваешь, жалею ли я!!! Конечно, я жалею!!! Потому что меня угораздило влюбиться в такую бессердечную скотину!!!
Рен слушает всё молча, а потом встаёт и снова уходит.

Продолжение следует…

нет слов, одни эмоции? и какие? негативные али позитивные?

Оптимистично и весьма многозначительно...