По просьбе ХайЛиночки. Конечно, это не чистый юри (всмысле не PWP)) но пейринг вот он:

НАЗВАНИЕ: «Верность» вроде как…
АВТОР: AnFaRen. Ну Ахра.
БЕТА: Фанат-доно-сенсей-сама-сэмпай-сан-кун-тян.
EMAIL: Товарисчи! Что вам, ЛСшки жалко?
ЖАНРЫ: юри, дарк
ПЕРСОНАЖИ/ПАРЫ: Джун Тао/НМП, Ли Пайрон, Ханагами/Джун Тао
РЕЙТИНГ: NC-17
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: жестокость, сцена насилия
ДИСКЛЕЙМЕР: Хироюки Такеи все или доведем гениального японца до сердечного приступа
СОДЕРЖАНИЕ: месть женщины – страшное дело. А если таких женщин две и поводов для мести — ой, как немало…
ОСНОВА: Мешаю мангу и аниме в совершенно бредовых пропорциях.
СТАТУС: закончен (наконец-то…)
РАЗМЕЩЕНИЕ: Возжелаете разместить ЭТО – флаг вам в руки. Только меня уведомите, лады?
ОТ АВТОРА: Даже не желаю ничего говорить. Название темы все должно было сказать.

Что можно увидеть в японском парке в разгар весны?
Можно увидеть роскошные клумбы и деревья в цвету, мощеные аллеи и красивые кованые заборы и ворота, аккуратные лавочки и прекрасные фонтанчики, отдыхающих людей и играющих детей. А можно сойти с аллейки и по узкой тропинке войти вглубь леса, и там полюбоваться огромными деревьями-ветеранами, и прячущимися в их тени кустами. А порой мелькнет и золотая «сеточка» - проблеск солнечного света между листьями. Можно увидеть птиц, занятых своими делами и не обращающих на тебя никакого внимания: жительницы воздуха знают – им ничего не грозит. А если повезет, то заметишь, как мелькнет средь ветвей яркий мех белки или исчезнет в кустах пышный лисий хвост.
Что можно почувствовать в японском парке в разгар весны?
Можно ощутить дуновение ветерка, прикосновение тёплых лучей солнца или прохладу тени. Можно протянуть руку к фонтану и почувствовать водные брызги на своей коже. А можно в глубине леса прижаться к дереву, ощущая замшелую шершавость коры или коснуться нежной, будто бархатной, поверхности листьев.
Что можно услышать в японском парке в разгар весны?
Можно услышать шепот ветра, одаривающего комплиментами стройные деревца, или журчание воды, волею человека запертой в фонтане. Можно, прикрыв глаза, слушать тихие разговоры взрослых и веселые крики детей, наслаждающихся красотой природы. А если пробраться в глубину леска, тогда можно услышать веселое пение птиц и, если прислушаться, даже жужжание насекомых.
А еще там можно услышать нежный женский смех…

- Эй! Зейян! Перестань немедленно! – смеясь, воскликнула Джун с наигранным возмущением. Разумеется, парень и не подумал останавливаться, напротив – его поцелуи становились все более и более дерзкими. В конце концов, девушке удалось дотянуться до волос парня и с силой дёрнуть его за рыжую прядь.
- Я не понимаю, – с обиженной миной протянул Зейян. – Рен ведь дал согласие на нашу свадьбу. Так какие могут быть возражения?
- Вот после бракосочетания и разберемся. А до него… – Тао сложила руки на груди. – Даже и не думай!
- В твоей семье все так зациклены на традициях?
- На что вы намекаете, юноша? – китаянка вздернула брови, но ответить ее жениху помешал жуткий, полный ужаса крик.
Не сговариваясь, влюбленные одновременно помчались в ту сторону, откуда доносились звуки. Рука Зейяна легла на боевой молот, привязанный к поясу, а хранитель парня, Менасори, появился рядом. Джун тем временем телепатически нашла Ли Пайрона, которого некоторое время назад сама же отослала, чтобы немного побыть с любимым, и приказала своему хранителю немедленно появиться. Стараясь не отставать от Зейяна, она вскоре вслед за ним выбежала на небольшую полянку. Картина, открывшаяся взгляду Джун, резко контрастировала с обычной парковой идиллией.

После гибели Хао те из его приспешников, которым удалось выжить, объединились в небольшую группу, чья цель в этом мире была не совсем ясна. То ли они мстили, то ли продолжали дело своего мастера – неизвестно, только вот походило все это на банальный террор. Но недавно сильнейшим шаманам (среди которых был и Рен) удалось найти убежище врагов и полностью уничтожить их.
Однако трое бывших учеников Хао выжили. Хотя бы потому, что никогда не вступали в эту группу. Люди говорят, что эта троица, не только потеряв повелителя, но еще и пережив его предательство, просто потеряла разум. До сих пор о них не было ни слуху, ни духу. Говорили лишь, что они ведут дикую жизнь в далеких лесах. И сейчас именно эти трое стояли на полянке, зажав с края поляны возле трех больших деревьев мужчину лет пятидесяти с шестилетней девочкой. Он, кажется, даже не был шаманом, но, очевидно, что-то в нем привлекло внимание безумцев. Несчастный был связан, и хранитель лидера команды готовился к решающему удару. В эту минуту никто из атакующих не напоминал ту прекрасную, утонченную команду, как нельзя лучше соответствовавшую своему названию. Ханагами? Нет, теперь это были не цветы, теперь это был дикий колючий кустарник.*
С пронзительным криком Зейян вынесся на поляну. Древний молот сверкнул в его руке, и по поляне пронесся вихрь. Откуда-то издалека раздался боевой крик Пайрона, а через секунду и сам мастер даодандо появился перед ошарашенными девушками.
- Атакуй, Пайрон! Ярость цунами! – пронзительно выкрикнула Джун.
Хранитель кивнул и бросился в бой. Вскоре стало понятно, что за прошедшие полтора года девушки сильно сдали. Однако, несмотря на это, Джун было так страшно, как не было со времени смерти брата. Кто-кто, а она хорошо знала силу Ханагами, и бой был неравен – двое против троих.
Но все, кажется, шло хорошо. Парни успели справиться с Мати, пока девушки еще были растеряны, а сейчас и Мари уступала бешеному натиску Зейяна. Слишком легко уступала…
Фумон Тонкоу… Древняя техника, позволяющая предвидеть действия противника. И новая, едва ли не для одной Джун понятная ступень ее - Анагаши Рисама…** Наитие помогает существованию. Поддавшись инстинкту, Тао применила древнее знание. Ее глаза распахнулись, полные ужаса. Зейян!

Волна страха захлестнула Джун. Коварная Марион решила обмануть парня, поддавшись ему, усыпив бдительность, а затем неожиданно атаковав со всей силы. И Зейян с лёгкостью попался на уловку шаманки. Ему грозила смерть!
Потеряв обычное хладнокровие, позабыв о Пайроне, Джун просто схватила с земли первый попавшийся камень и метнула его в сторону Ханагами. Безумие – так атаковать опытную шаманку, коей являлась Мари. Что может сделать девушке с уровнем фуриоку в 8000 единиц простой булыжник размером в кулак? Практически ничего. Однако, если он брошен рукой девушки, яростно желающей защитить своего любимого, даже он – способен на многое.
Почему Мари не заметила камень? А если и заметила, то почему даже не попыталась увернуться, защититься? Может, ей мешал Зейян, может, она была слишком увлечена боем… это так и останется тайной… Но только маленький, аккуратный круглый камень с силой врезался прямо в затылок Марион. Девушка взмахнула рукой, искривила губы в попытке закричать, но так и не издала ни звука. Качнувшись и закатив глаза, Фауна упала прямо на руки Зейяну, который немедленно оттолкнул девушку от себя. Мари упала на землю в нескольких шагах от Канны, чье лицо исказилось от ужаса. Отчаянным усилием отбросив от себя Пайрона, лидер Ханагами шагнула к подруге и тихо прошептала: «Мари…» Потом девушка резко выпрямилась. Ужас на ее лице сменился яростью.
- Пойдем, Мати! Уходим! – крикнула Канна успевшей очнуться англичанке и затем уже шагнула к Джун. Зейян сжал в руке молот, заслоняя собой невесту. На лице синеволосой красавицы появилась усмешка.
– Ты поплатишься за это… Вы оба поплатитесь! – сказала она тихо, еле слышно, но угроза в ее голосе была почти физически ощутима.
Джун усилием воли уняла дрожь и заставила себя поднять голову, чтобы посмотреть противнице в лицо. Но ни одной из девушек уже не было. Джун увидела только Пайрона, которого свалила последняя атака Канны, да двоих людей, все так же стоявших под прикрытием деревьев.
- Я разберусь с ними, – хрипло сказал Зейян, проследив за взглядом девушки. – А тебе лучше отдохнуть.
Тао не стала спорить.

О встрече в парке быстро стало известно всему шаманскому миру. В самом деле - первое появление Ханагами спустя столько времени не могло пройти незамеченным.
А у клана Тао и так было много забот. Все готовились к свадьбе Джун и Зейяна. Сами влюбленные, как ни странно, о предстоящем бракосочетании думали меньше всего.
Джун плохо спала в эти дни. Ее мучили кошмары. Смерть Мари (если, конечно, та действительно погибла) была не первой на совести даоса, но воспоминания о ней почему-то преследовали китаянку. Да и угрозу Канны трудно было забыть. Порой Джун казалось, что этот полный ненависти шепот преследует ее круглые сутки.
По непонятной даже ей самой причине Тао ничего не рассказала жениху. Но Зейян был далеко не глуп и вскоре понял, что с его любимой творится что-то неладное. Однако всякий раз, когда он пытался поговорить на эту тему, Джун немедленно переводила разговор на что-то другое.
Так или иначе, день свадьбы приближался. За два дня до церемонии Джун и Зейян гуляли в горах, неподалеку от поместья Тао. Тихий шепот ветра, мягкая трава и взгляд любимого… Джун на время забыла о своих страхах. Вдвоем они уселись под странным шаровидным кустом. Джун склонила голову на плечо жениху и подумала, что, вероятно, большая часть ее опасений была напрасна. И именно в эту секунду она ощутила сильный удар в области груди. Девушка попыталась вскрикнуть или хотя бы обернуться, но веки неожиданно отяжелели, глаза помимо воли закрылись, и Джун погрузилась в беспроглядную тьму.

Первой вернулась боль. Все тело будто пронзала тысяча игл. Джун попыталась закричать, но с губ не сорвалось ни звука. Однако эта попытка вернула ее к реальности. Девушка долго пыталась приподнять тяжелые, будто пудовые, веки, и, наконец, ей это удалось. Однако это мало чем помогло девушке — вокруг была лишь темнота, столь всепоглощающая, что Тао на секунду испугалась — не потеряла ли она зрение.
Девушка попыталась успокоиться и вздохнуть, но не сумела, словно что-то сжимало ее грудь. Оставив бесполезные попытки, китаянка попыталась восстановить в памяти произошедшее. Был удар… Была боль… Это она помнила четко, но что было перед этим…
Зейян! Милый! Где он?
Забыв о боли, Джун попыталась закричать, но с ее губ сорвался лишь громкий стон. Впрочем, даже этот слабый звук не остался без внимания — вспыхнул яркий свет.
Тао показалось, что в ее глаза вонзили пару сотен игл, прокрутили и оставили. Однако девушка все же сумела заставить себя смолчать. Ей вовсе не хотелось доставлять удовольствие похитителям, показывая свою слабость, но главная причина была даже не в этом. Ей нужно быть сильной, если она хочет найти Зейяна!
Первое, что Джун увидела, совладав с собой и открыв глаза, был злобный взгляд чужих глаз. Темно-синие, сверкающие, эти глаза горели столь сильной ненавистью, что девушке стало страшно. Хотя, возможно, страх Джун был вызван и тем, что она сразу же узнала того, кому принадлежат эти глаза.
Канна Бисмарк. Ну конечно, можно было и догадаться, что Ханагами не оставят смерть подруги неотомщенной. Их понятия о чести и дружбе были искажены, но достаточно сильны. А она, идиотка, расслабилась, забылась… И вот он, результат – она и её любимый похищены, шансы на спасение малы, и главное…
- Где Зейян? – хрипло спросила Тао слабым голосом. – Что с ним?
- Как мило!
Смешок, и за спиной склонившейся к ней Канны Джун увидела Матильду. Ее рыжие волосы были распущены, а глаза горели такой же злостью, как и у ее подруги.
– Ты едва очнулась, а единственное, что тебя беспокоит – твой дружок.
– Могу тебя обрадовать, – заговорила Канна. Тао уставилась на неё с подозрением, затаив в душе слабую надежду. – Он мертв.
Сотни вопросов, готовых сорваться с губ китаянки, так и остались незаданными. Она открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, а разум и сердце ее пытались осознать ужасную потерю.
Зейян мертв? Зейян, милый, любимый, совсем недавно целовавший ее, совсем недавно живой – погиб? Нет! Нет! Это не так! Это не может быть правдой!
Канна, любуясь исказившимся лицом пленницы, спокойно сказала:
- Ты можешь быть рада за него. Он умер быстро. Тебе эта роскошь будет недоступна.
Немка склонилась еще ниже и неожиданно наотмашь ударила Тао по глазам. Девушка тонко застонала, но та, другая боль, что терзала ее сердце, была куда сильнее, и удара она почти не ощутила. Бисмарк, по-видимому, это заметила, так как недовольно нахмурилась. Впрочем, ее лицо почти тут же прояснилось.
- Так-так-так… значит, у нас тут под носом была такая великая любовь… а мы с тобой, Мати, ее разрушили… - Девушки переглянулись. – Придется нам извиниться…
Мати присела возле головы Джун. Она забросила волосы за спину, низко склонила голову и увязала темно-зеленые, покрытые запекшейся кровью пряди китаянки в некое подобие хвоста, чуть приподняв ей голову. Тяжело дышавшая Тао почувствовала сильное желание ударить ведьму, хотя уже давно поняла, что не может двигаться.
Тем временем Канна перехватила пленницу под лопатками, нарочно сжав руки так, чтобы причинить ей боль. Однако Джун даже не вздрогнула. Девушка стиснула зубы и приготовилась к новым пыткам. Но того, что произошло, она совершенно не ожидала.
Мати склонилась к ее шее и легонько, дразняще провела по ней языком, а затем неожиданно с силой впилась в белую кожу зубами, прокусив кожу до крови.
Тао невольно вскрикнула, попыталась дернуть головой, но даже на это у неё не хватило сил. Мати медленно провела по месту укуса языком, а затем неожиданно отстранилась и с силой царапнула ранку. Джун закричала – это прикосновение было болезненным, чересчур болезненным…
Канна, до того спокойно сидевшая и наблюдавшая, неожиданно подалась вперед и коснулась губ Джун поцелуем, неожиданно мягким и нежным, слегка воздушным, так похожим на поцелуи Зейяна… Глупое, мерзкое тело среагировало совершенно неожиданно, абсолютно неправильно. Едва осознавая свои действия, ненавидя саму себя, Джун тем не менее стала отвечать на поцелуй. И тут же поплатилась за это – Канна с силой прикусила ее язык. Однако от губ Джун Бисмарк не оторвалась, а напротив – продолжила целовать её грубо, жёстко, придерживая при этом Тао за подбородок, так, чтобы кровь затекала ей в рот, и лишь через некоторое время отстранилась от Джун и позволила той выплюнуть кровь.
- Больно? – удовлетворенно спросила Канна. – Ну так Мари было еще больнее… И Хао-сама – тоже.
- А теперь продолжим, – ласково пропела Мати. Скосив глаза, Джун увидела, что та ухитрилась уже до пояса стянуть с нее платье, и сейчас руки ведьмы лежат на ее груди. – Ты мечтала оказаться в ласковых и нежных руках твоего любимого? Боюсь, мы несколько расстроили твои планы, но готовы предоставить компенсацию, – и девушка с силой ударила Джун по груди.
Канна что-то добавила, но Джун уже ее не слышала. То, что с ней сейчас происходит – это не только боль и муки, это – предательство Зейяна! Никогда!
Она попыталась рвануться, но все, что ей удалось – это слегка извернуться в руках немки.
- Посмотри, Мати, девушка сгорает от нетерпения… не будем заставлять ее ждать…
Матильда мерзко усмехнулась и легонько провела рукой по соску Джун. Затем с силой надавила на него, и, под конец, слегка царапнула ногтем. Это было не больно, но заставило Тао напрячься в ожидании… продолжения. И не зря.
Канна и Мати дружно принялись покрывать ее грудь легкими поцелуями. Добравшись до сосков, обе синхронно провели по ним языками, а затем чуть-чуть прикоснулись губами. Все это раздражало, томило, вызывало массу разных чувств.… За некоторые из этих чувств Джун себя почти ненавидела.
А затем – резкий укус, громкий, полный боли стон, и оглушительный полубезумный смех…
Бисмарк вновь отстранилась от Тао, а вот Мати села на живот и принялась яростно щипать соски, время от времени спрашивая: «Твой парень любил порнофильмы? Мы можем ему на тот свет послать кассетку…»
И неизвестно, что причиняло больше боли…
А Канна тем временем раздвинула Тао ноги и удобно примостилась между ними, упершись коленями в бедра девушки. Догадавшись, что с ней хотят сделать, Джун неожиданно для себя истерично завизжала:
- Нет, не надо, пожалуйста!
- Как скажешь, – вдруг согласилась мучительница. – Матильда, слезай.
Мерзко ухмыляясь, Матисс подчинилась. А затем Тао резко перевернули на живот, чуть не сломав ей нос, и в одно мгновение задрали и так уже порванную юбку...
Ее приподняли за бедра, и чужие пальцы резко вонзились внутрь… Боль, ослепляющая, лишающая способности мыслить… И бесконечный в своей безысходности крик…

Когда Джун очнулась, первым, что она почувствовала, была резкая боль. Первым, что увидела – спокойно полулежащих рядом Мати и Канну. Первым, что услышала – спокойный голос немки, которая ровно говорила:
- Верность – священнейшая человеческая обязанность. Предательство – худший из человеческих грехов. Любовь – сильнейшее из чувств. Измена…
Тао закрыла глаза, но зажать уши сил не осталось. А даже если бы и нашлись силы, это ничего бы не изменило. Слова сродни тем, что говорила Бисмарк, сами рождались в ее сердце.
Она предала Зейяна… Пусть не по своей воле, но… Он погиб, и первое, что произошло после его смерти – ее измена…
Неожиданно Джун улыбнулась. Она открыла глаза. Теперь девушка знала, что надо делать, если она хочет… хоть как-то сохранить верность.
Собрав все свои силы, китаянка с громким криком попыталась броситься на Мати. Та, не ожидав нападения, лишь инстинктивно вскинула руки, а вот Канна отреагировала на бросок Джун почти мгновенно. Бисмарк бросилась на пленницу и прижала ее к полу. Висевший у нее на поясе нож уперся Тао в бедро.
- Глупая, на что ты надеялась? – с громким смехом спросила Канна. – Теперь твоя смерть будет лишь еще более мучительной!
Не обращая на слова немки внимания, Тао потянулась к ножу. Ранить Бисмарк она не сможет… но ей и не это было нужно.
Джун дрожащими пальцами судорожно ухватилась за холодную рукоятку и из последних сил дёрнула на себя. Острое лезвие вонзилось ей в бок чуть повыше бедра…
Изумление в глазах Канны… И улыбка на окровавленном лице измучавшейся Джун…
«Прости меня, Зейян. Нас разлучили и меня заставили предать. Но если ты примешь меня, мы еще можем быть счастливы. Там, где нет ни зла, ни врагов, ни битв… Там будем только ты и я…»
Канна и Мари всё ещё удивлённо глядели на улыбающуюся Джун… но душа той уже неслась к любимому Зейяну, распахнувшему ей навстречу свои тёплые объятия.